Круг музыкальных интересов и знакомств Николая Константиновича расширялся также и благодаря Елене Ивановне. Она серьезно изучала музыку, была прекрасной пианисткой и к тому же приходилась двоюродной племянницей Мусоргскому. «В нашей жизни это имя прошло многообразно, постоянно встречаясь в самых неожиданных сочетаниях, - писал Рерих. - Вот вспоминается, как в мастерских Общества поощрения художеств под руководством Степы Митусова гремят хоры Мусоргского.
Вот у А.А.Голенищева-Кутузова исполняется «Полководец». Вот Стравинский наигрывает из Мусоргского. Вот звучно гремит «Ночь на Лысой горе». А вот в Париже Шаляпин учит раскольницу спеть из «Хованщины». «Грех, смертный грех!» Бедной раскольнице никак не удается передать вескую интонацию Федора Ивановича, и пассаж повторяется несчетное число раз. Раскольница уже почти плачет, а Федор Иванович тычет перед ее носом пальцем и настаивает: «Помните же, что вы Мусоргского поете».
В это ударение на Мусоргского великий певец вложил всю убедительность, которая должна звучать при этом имени для каждого русского. Исконно русское звучит во всем, что творил Мусоргский. Первым, кто меня познакомил с Мусоргским, был Стасов. В то время некоторые человеки от Мусоргского чурались и даже находили, что он напрасно занялся музыкой. Но Стасов, могучая кучка и все немногочисленные посетители первых Беляевских концертов были настоящими почитателями этого русского гения».
Перед театральным художником открывались большие возможности. Ведь в начале XX века русская театрально-декорационная живопись переживала расцвет. Основная заслуга в этом опять-таки принадлежала «мирискусникам». До конца прошлого столетия для оформления сцены пользовались большей частью так называемыми «дежурными декорациями», которые переходили из постановки в постановку до полного своего износа. Первыми отошли от такой «традиции» участники Мамонтовского театра в Абрамцеве.
Позднее начали работать в частных и государственных театрах Костя Коровин, А.Головин, Ал.Бенуа, Е.Лансере, В.Серов, Л.Бакст и другие крупные живописцы. По их эскизам создавались декорации костюмы и весь сценический реквизит. И вскоре оформление сцены сделалось равноправным компонентом постановок. Художник стал значительным лицом в театре, его имя на афишах занимало видное место.
Первой работой Рериха для театра были эскизы к несостоявшейся постановке «Девассари Абунту» (1906). Эти и некоторые другие эскизы («Ункрада», «Дары», «Песня о викинге») позднее были использованы художником для картин.
Впервые зрители увидели декорации Рериха в мистерии «Три волхва» («Три мага»), поставленной в 1907 году в «Старинном театре». Вскоре Рерих приступил к работе над вагнеровской «Валькирией», которая его сразу же увлекла. Рериха интересовала проблема сочетания музыкальных и живописных образов. В письме к брату Борису Николай Константинович замечает: «Напрасно ты не вслушался в «Валькирию» - это высокохудожественная опера, специально написанная для сцены.
Например, помнишь скачку Валькирий - какая это могучая картина, сколько в ней прозрачности и силы! Учись понимать картинность в музыке».
Значительно позже Рерих стал одним из самых тонких интерпретаторов творчества Вагнера. В 1921 году в дармштадтском журнале «Kunst und Dekoration» появилась статья В.Риттера, в которой декорации Рериха к сценическим музыкальным произведениям немецкого композитора оценивались как лучшие в мировом изобразительном искусстве.
Шумный, заслуженный успех выпал на долю Рериха в 1909 году, когда в парижском театре «Шатле» открылся первый «русский сезон». На суд требовательной французской публики Дягилев вынес достижения отечественного искусства. В зале звучала музыка Мусоргского, Глинки, Римского-Корсакова, Бородина, Чайковского. Пели Шаляпин, Смирнов, Алчевский. Танцевали Павлова, Карсавина, Фокин, Нижинский. Декорации и костюмы были выполнены по эскизам Бакста, Ал.Бенуа, К.Коровина, Рериха.
«Вот это краски! Вот это декорации! Я только, что вернулся из России, и у них везде так!» - говорил на одном из спектаклей художник Морис Дени. Его дружно поддержали другие известные мастера. Жак Бланш восторгался: «Я желал бы бывать в «Шатле» каждый вечер именно ради этих красок, чтобы насыщать ими свое зрение».
В оформлении Рериха шли «Половецкие пляски» из «Князя Игоря» Бородина и «Псковитянка» Римского-Корсакова. Тот же Жак Бланш писал в газете «Фигаро»: «Я не имею чести лично знать Рериха... Я сужу о нем только по декорациям в «Шатле» и нахожу их чудесными. Я радуюсь и тому, что воины «Псковитянки» не одеты, как воины Бенжамена Констана. Все, что я видел в «Шатле», переносит меня в музеи, на всем видно глубочайшее изучение истории, и во всем этом нет тени обыденщины, банальности и нудной условности, к которым так привыкла наша театральная публика...
Что касается декораций «Игоря», то уже с самого начала это сплошное очарование для взора. Персидские миниатюры, ослепительные в своих безумных красках индийские шали, цветные стекла Нотр-Дам или же ярко-зеленый сад вечером после бурного дня, где цветут гераниумы, - вот о чем заставила меня грезить эта изумительная картина».
Успех Рериха приветствовали и соотечественники. В.Серов писал Николаю Константиновичу: «Поздравляю Вас с успехом Ваших декораций в Париже - они и мне (эскизы) очень понравились».
В 1908-1909 годах написаны также эскизы «Путивль», «Двор Галицкого», «Терем Ярославны». Опера «Князь Игорь» в декорациях Рериха была поставлена в Лондоне в 1914 году. Эта постановка памятна Рериху по встречам с известным режиссером Саниным и Шаляпиным. «Труден был Федор Иванович, - писал Рерих, - никогда не знаешь, к чему придерется. Груб был, но ко мне всегда относился ласково. Оценил мой скифо-монгольский костюм. Умел и надеть его».
Еще одна театральная постановка, которой Рерих уделил много любви и времени, - «Снегурочка» Островского. Она пленила Николая Константиновича еще в юные годы. Он очень ценил Римского-Корсакова, но далеко не все замыслы, связанные с его музыкой, художнику удалось осуществить.
Первая постановка «Снегурочки» в декорациях Рериха была осуществлена в парижской «Opera Comique» в 1908 году, вторая - в 1912 году в Петербурге и третья уже в 1922 году в Чикаго.
Обычно Николай Константинович присутствовал при создании декораций и сам подбирал для этого исполнителей. Среди них были такие художники, как Б.Анисфельд, С.Судейкин, В.Замирайло, Е.Земляницына и др.
Но случалось, что в отсутствие Рериха эскизы попадали в руки безответственных ремесленников, искажавших замысел художника. Так произошло с постановкой «Снегурочки» в петербургском театре Рейнеке. Николаю Константиновичу пришлось даже написать в газету о своей непричастности к спектаклю.
В 1912 году Станиславский и Немирович-Данченко предложили Рериху оформить постановку драмы Ибсена «Пер Гюнт» в Московском Художественном театре. Пьеса ставилась на русской сцене впервые и потребовала от художника большого напряжения сил. «В настоящее время с этой постановкой все отлично наладилось, - писал Николай Константинович в сентябре 1912 года. - Мои впечатления от первой совместной работы с «художественниками» отличные.
В этом театре все работники его проникнуты одинаково глубоким стремлением добиться наилучшего и, как только могут, помогают друг другу. Дружное, любовно ведомое дело невольно захватило и меня, нового для «художественников» человека, и мы работали, как будто трудились вместе многие годы».
Пьеса шла в четырнадцати картинах. Особенно удались Рериху декорации к последней. Поэт С. Городецкий писал Николаю Константиновичу: «Когда я вчера увидел, как Пер Гюнт возвращается к Сольвейг, я не мог удержать слез тоски и восторга. Вид пламенных сосен, синей реки и высокой избушки теперь навсегда во мне и со мной, как и «ама светлая Сольвейг, ждущая там. Как чудесно вы создали все эти пейзажи!»
"Деятельность Рериха была подвигом во имя развития мировой культуры. История XX века, пожалуй, не знает имени другого художника, который сделал бы так же много в этой области, как он". (Валентина Князева)
www.roerih.ru, Николай Константинович Рерих, 1874-1947 Русский художник, философ, путешественник. E-mail - niko(a)roerih.ru